Еврейская Автономная Область. На территории нашего региона всегда было много разных народов, но, пожалуй, главную роль в ней сыграла титульная нация. Сейчас евреев осталось немного, но культурное наследие остаётся: в названиях улиц, населенных пунктов, в памяти людей. Сегодня в рамках проекта «LIVE: ЛЮДИ ЕАО» в гостях у LIVE DV Борис Михайлович Голубь, почётный гражданин ЕАО, кандидат географических наук и хранитель музея при синагоге Бейт Менахем.
– Борис Михайлович, большая часть вашей биографии напрямую связана с наукой, в первую очередь с географией и историей, в частности с историей нашей области. Почему вы выбрали для себя такое поприще?
– Хороший вопрос. Всё началось в детстве. С детства я любил читать книжки и однажды нарвался на одно высказывание. Ученик задаёт своему учителю, известному ученому-энциклопедисту Элизе́ Реклю́, вопрос: «Учитель, что такое история?». Учитель отвечает: «История – это география во времени». Тогда ученик задаёт ему другой вопрос: «Учитель, а что такое география?». Учитель отвечает: «География – это история в пространстве». То есть география и история – это взаимосвязанные вещи. Одного без другого не бывает. А так как я очень любил историю и географию, я, недолго думая, по окончании школы выбрал для себя естественно-географический факультет Комсомольского-на-Амуре государственного педагогического института. Так что я стал и историком, и географом, и педагогом одновременно.
– Борис Михайлович, вы много лет преподавали в университете, и в целом вы часто взаимодействуете с молодёжью. Поделитесь, по вашему мнению, она заинтересована в истории нашего региона?
– Да, сорок с лишним лет я преподаю географию. Школьный учитель, методист областного института, двадцать лет в нашем университете. Сегодня один из самых горячих вопросов – патриотизм. Радио, телевидение, газеты, СМИ, интернет – все говорят о том, что надо быть патриотом и любить нашу Родину. Так? Так. А я всегда своим детям говорил: «Любить нашу страну легко и просто. Она огромная, она красивая, она богатая, в ней много народов, много культур. Но скажите мне, пожалуйста, а можно ли полюбить большую-большую Россию, не любя маленькую её частичку? Если ты не любишь эту частичку, то как ты полюбишь всё целое?». Надо разбудить чувство любви человека к своей малой родине. Тогда он полюбит и всю Россию.
Тогда второй вопрос возникает: «Что означает "любить”?». Гладить по головушке и говорить: «Какой ты красивый и пушистый»? Нет. Человеку надо понять, осознать, почему мы такие, какие мы есть – какой у нас менталитет, какая у нас культура. То, каким трудом и какой кровью нам далась эта земля!
Вот, знаете, почему у нас лошадь на железнодорожном вокзале стоит? Вокзал же железнодорожный, причём здесь лошадь?А всё потому, что изначально центр области был не здесь, а в пятидесяти километрах к югу отсюда. Сегодня это место называется Бирофельд. И этот отрезок пути переселенцы проезжали на лошадях. Ни мостов, ни дорог не было, и люди потихонечку застревали на станции Тихонькой, которая стала стремительно расти.И когда молодёжи такие истории рассказываешь – у них загораются глаза: «А где про это можно услышать? А где про это можно прочитать?» и я их потихонечку направляю. Вот, почитайте, посмотрите, не будьте глухими. В этом смысл моей деятельности был и есть сейчас. Поэтому, когда я вышел на пенсию, я решил, что сидеть дома скучно, и устроился сюда хранителем музея, на общественных началах.
– К слову о музее. Помимо общественной и научной деятельности, вы также являетесь экскурсоводом. В музей приезжают туристы со всей России и даже из-за рубежа. А какая самая интересная, самая необычная группа туристов, которая к вам когда-либо приезжала?
– Ну, сходу так не скажу. Я в музее работаю уже лет шесть, и каждый год в среднем приезжает около трёх тысяч человек. Из дальнего Зарубежья, из ближнего, со всей России. Недавно у нас была, например, группа туристов из Красноярска. Я удивился, спрашиваю у них: «Как вас сюда занесло?». А они говорят: «А мы путешествуем». Оказалось, у них маршрут по Транссибу – они садятся на поезд, едут, останавливаются на день в городе, знакомятся с ним, и едут дальше. А что такое Биробиджан? Знают, что это столица Еврейской Автономной Области. Решили заехать в город, посмотреть на него и задать вопрос. Какой? «А много ли здесь евреев?». Заходят, такие, коварно улыбаются, задают мне его. А мне-то что, мне его уже 155 раз задавали. Отвечаю. Они фотографируются, умиляются, я их угощаю мацой, они пробуют и едут дальше.
– Продолжая тему культурного наследия – недавно «Наследие ЕАО» выиграло грант на обновление музея. Ни много ни мало, а 600 тысяч рублей. Борис Михайлович, а можете ли вы по секрету нам рассказать, какие есть планы?
– Мы, конечно, встречались с руководителем «Наследия ЕАО» Валерием Соломоновичем Гуревичем, обсуждали, что нужно сделать. У нас же музейчик скромненький, маленький, а сейчас мода пошла на интерактивность. Ну, решили сделать панель большую: чик, нажал кнопочку, высветился какой-то документ, чик, ещё какой-то документ. Так и информацию находить будет проще и мне тоже не надо будет повторять. Это одно предложение, которое, возможно, будет реализовано.
Второе предложение: у нас есть небольшая кладовочка, её надо разгрести, мусор вынести, и обустроить комнату евреев-переселенцев – побелить-покрасить, принести стол, на него поставить швейную машинку, за стол посадить женщину-хозяйку, поставить этажерку и будет красиво. А на дверях повесить табличку: «Улица Шолом-Алейхема, 45, квартира 34», например. И вот вы захотите побывать в комнате у тёти Розы, открываете дверь, а там уютная комнатка.
– В последние годы правительство и общественные организации развернули работу по сохранению культурного наследия в нашей области. Как человек, который непосредственно с этим связан, можете ли вы предложить, что ещё можно сделать?
– Ну, это бесконечное поле деятельности. Несколько раз на моей памяти пытались возродить язык – идиш. И это сложно, очень сложно. Попытки делаются, попытки не оставляются, но трудность заключается в том, что изучать-то язык можно, для себя, для своей личной компетенции, как говорится, но нужно же и с кем-то говорить. А как говорить? Где это делать? Поэтому хоть идиш и имеет статус государственного в нашей области, всё делопроизводство ведётся на русском языке. Если бы можно было сделать так, чтобы и говорили, и читали, и писали – да, это было бы здорово. Хотя попытки делаются. У нас есть журнал «Биробиджан», литературный, и он двуязычный – на русском и на идише.В правительстве, чиновники, на мой взгляд, должны знать идиш. Документы должны на идише вестись. Знание языка должно стать потребностью.
Это одно поле. Другое поле – поддержка творческих коллективов: танцевальных, музыкальных, пожалуйста. Вот, рядом с нами, ресторан Симха, еврейский ресторан. Официанты должны приветствовать гостей на идише. Хотя бы несколько фраз знать, чтобы приглашать. Но всё это процесс небыстрый. Хотелось бы, конечно, чтобы всё сразу и быстренько сделалось, но так же ведь не получится. Поэтому людей надо к этому подталкивать, стимулировать. Может быть даже в материальном плане – какие-то доплаты, например.
– И последний вопрос. Вот представьте себе, что у вас есть возможность изменить три любые вещи. Вообще любые. Что бы вы выбрали?
– Ой, какой сложный вопрос. Начнём, наверное, с того, что в своей личной жизни я не хочу менять ничего. Я прожил её так, как прожил. Ни повторить, ни улучшить, ни что-то изменить невозможно, поэтому я сразу отодвину это в сторону. В жизни еврейского народа было много страшных событий, тот же Холокост, например. Шесть миллионов человек погибло. Это население целой страны. Я на всю жизнь запомнил рассказ своей мамы. Она в 1941 году была студенткой Киевского университета, второй курс. И когда началась война, всё население бросили на копание противотанковых рвов вокруг Киева. И их, студентов, последними сняли с окопов, потому что стало понятно, что Киев будет сдан. Люди уходили через Днепровский мост, и мама моя была последней в последней группе, которая перешла этот мост. Её товарищи из других групп перейти его уже не смогли – мост разбомбили немцы. Значит я мог и не родиться из-за какого-то шанса.
Хотел бы я изменить эти события? Конечно. Вон там стоит плачущий камень, памяти жертв Холокоста. Я всегда объясняю, почему там лежат камни. Мы же привыкли возлагать венки и цветы, а евреи кладут камешки. Почему? Это слезы. Прокатилась слеза, упала, и стала камнем. И мы оставляем свои слёзы в память о произошедшем и в надежде, что такого больше не произойдёт.
И есть ещё одна вещь, которую я бы хотел изменить – чтобы Биробиджан не сокращался в размерах, а процветал. Для этого надо всего лишь, чтобы у людей была работа: чтобы работало производство, возродили Дальсельмаш, возродили завод силовых трансформаторов, чтобы строилось жилье и были зарплаты. И молодёжь, которая заканчивает наши вузы, техникумы, колледжи, не рвалась бы подальше отсюда, а находила бы себе здесь место. Биробиджан хороший, тёплый, добрый город. Здесь с теплотой гостей встречают и с теплотой их провожают. Но мы же не гости. Мы же здесь живём.
ССЫЛКИ ПО ТЕМЕ:
Художница Елена Бондаренко из Биробиджана вышла на мировой уровень
«Нельзя никогда бросать своих в беде»: взращивает молодёжь ЕАО офицер в отставке
Возрождается с новым поколением династия танцоров группы «Феникс» в Биробиджане
